Месяц первый. Здрасссьте.
Вот это ужас - кругом одни мужики! Я одна, а их десять (и среди нихесть
симпатичные)! Свихнуться можно: юбку лучше не одевать (все равно, что
голая), никого ни о чем не просить (или еще час вокруг тебя будет толпа
галдящих мужиков), пописать не сходишь (перед картонной дверью в туалет
всегда стоит группа курящих сотрудников (и среди них, естественно, все
симпатичные)). Все напряженно работают и пялятся в монитор, как
сумасшедшие. С подругой не поговоришь и все мужики разговаривают по телефону не дольше 5 минут и исключительно по работе, на сайт с колготками не полезешь, и
Дженифер Лопез не пообсуждаешь. Свихнуться можно!

Месяц второй. Ну, вроде бы ничего.
Писать можно ходить к соседям (там отдельный женский туалет), на сайте с
колготками можно сидеть, если сделать морду кирпичом. Дженифер Лопез тут не
катит, катит тут какая то Анита Блонд. Все разговоры про зимнюю резину,
моторное масло и компьютерные мозги, мой Пежо 206 вызывает у них
презрительные судороги. К моим просьбам относятся все намного спокойнее,
симпатичных мужиков с каждым днем становится все меньше.

Месяц третий. Жить можно.
Анита Блонд - это немецкая бабища с грудью 10 номера, против нее Дженифер
Лопез действительно не катит. Шипованная резина - отстой, сейчас на ней
никто не ездит, лучшее масло v синтетика, сайт с колготками одобрен, подруга
предъявлена и тоже одобрена. Юбка одобрена, количество симпатичных мужиков
уменьшилось до одного. Мужики у тубзика испаряются после фразы: мальчики,я
хочу писать, фраза по телефону "я на другом уровне" относится к сетевой
стрелялке, а не к напряженной работе.

Месяц шестой. Все свои.
Поменяла Пежо на девятку, не фига ездить на отстое, у Лопез толстая
задница v не катит, вчера с мужиками уделали в Doom отдел логистики v с
них ящик пива. Заказывали на сайте проституток v консультировала своих
парней, как отличить родные сиськи от силикона. Ладно, мужики, пойду поссу- Ни
одной симпатичной рожи, хоть работу меняй!

Год. Братаны.
Поменяла мозги у компа, уделала мужиков в бродилке, перепила сисадминав
пятницу. Вчера пришла новая девочка v ничего такая, с крепкой попкой.
Стесняется ходить в туалет и сидеть на женских сайтах. Салага.

гыгыкал минут десять каг дурак
собственно вот:

- Жил да был черный кот за углом…

Я пою эту незатейливую песенку, идя с работы домой. От метро до дому мне можно либо проехать на автобусе три остановки, либо дойти пешком. Я всегда иду пешком. Глупо ждать автобуса, платить одиннадцать рублей, а потом стоять, сдавленный со всех сторон в пробке. Куда веселее и проще и лучше дойти пешочком.

Я иду и пою смешную глупенькую песню про несчастного черного кота. Мне хорошо и весело. Мне беззаботно. Трудовой день закончен – впереди законные несколько часов вечернего отдыха и крепкий здоровый сон. Есть такое словечко – позитив. Так вот, у меня сейчас сплошной позитив.

От радости я перехожу на бег. Я бегу вдоль дороги мимо стоящих  в пробке автомобилей. Мимо спешащих навстречу прохожих, зябко кутающихся в воротники, потому что здесь, на окраине города дует сильный ветер. Мимо своры бездомных собак, не обращающих, впрочем, на меня никакого внимания.

Я бегу. Я счастлив. У меня все хорошо.
Подбегая к перекрестку, я вижу, как загорается зеленый сигнал светофора в виде смешного человечка. Это сигнал мне, что можно бежать дальше.

Разбрызгивая дорожную грязь я перебегаю опасный перекресток и продолжаю движение.
После заправки мне остается пробежать всего метров двести и пересечь одну маленькую улочку. Я подбегаю к ней, немного притормаживаю, чтобы убедиться, что меня все пропускают – через улицу прочерчена «зебра» - пешеходный переход. Все нормально. Я бегу дальше. На середине улицы неожиданный свет фар.
- Тормози, - рычу я, ликуя от своей храбрости. 
Но машина продолжает движение и очень скоро мой стремительный бег прерывается ударом в бок. Я лечу несколько метров, и картинно переворачиваясь по ходу падения, замираю на обочине. Лежу. Подбегает кто-то. Вижу испуганное лицо.
- Что же с Вами? – слышится женский голос.
Что со мной? Хороший вопрос кстати. Ощупываю себя. Приподнимаюсь. Встаю. Немного подпрыгиваю, проверяя, так ли гремят косточки и скрепят сухожилия. Все нормально. Собственно, все и должно было быть нормально -  машина едва ехала, а я еще учась в школе отлично научился группироваться.
- Со мной все бы ничего, - говорю я, чувствуя гневности приливную волну.
Меня сбила молодая сцуко на модном иностранном автомобиле. сцуко моложе меня. Автомобиль дороже моего дома.
- Ты на дорогу то смотри, а то вон – чуть не сбила, - сцуко приходит в себя, и пытается улыбнуться, и одновременно убраться восвояси.
- Ты? Чуть? – бессмысленно повторяю я, а сам резким движением хватаю ее за волосы. Дергаю в сторону и подставляю ногу. Классическая подсечка. сцуко валится в грязь. Прямо под колеса своей роскошной машины. Прямо в своей модной, наверняка неприлично дорогой одежке.
- Ты?! Чуть?! – яростно повторяю я, придавив коленом суку и продолжая ее держать за волосы, окунаю в грязь лицом несколько раз.
Потом отпускаю ее, и со всей силы бью по боковому зеркалу машины ногой. Сверху вниз. Пыром. Зеркало вдрызг.
Потом боковым ударом в стекло на двери. Стекло выдержало. Тогда я достаю отличный швейцарский нож «Викторинокс» - подарок любимой девушки, и вспарываю им все четыре колеса у машины.

сцуко все это время лежит в луже, в ужасе барахтаясь в грязи. Она больше не выглядит мерзкой. Мне становится ее нестерпимо жалко. Я ведь, в сущности, очень добрый человек.
- Помочь? – спрашиваю я, стараясь убрать из голоса пену ярости.
Но она только мотает головой и что-то булькает.
- Я Вас не понимаю, - огорченно говорю я ей. Отряхиваюсь, кидаю последний взгляд на место аварии и ухожу прочь.

Через несколько десятков шагов ко мне возвращается хорошее настроение.
- Жил да был черный кот за углом, и кота ненавидел весь дом! - пою я. Руки в карманах. Шаг размашистый. Дома меня ждет законные несколько часов отдыха и крепкий сон. Я снова перехожу на бег. Я счастлив. Я абсолютно счастлив!

"Соска". Английские заметки

Любят англичане свои пабы. Больше всего на свете любят. Больше, блять, овсянки и Королевы. И пятницу тоже любят. Почти так же, как и свои пабы. Потому что паб и пятница – всегда вместе. Паб и четверг тоже вместе, но паб и пятница – сиамские близнецы.
Так же как пиво и попиздеть!
Ну не бывает одного без другого!
Не бы-ва-ет!
В прошлую пятницу пригласили друзья в паб. Говорят, приходи – не пожалеешь, там весело будет. Пива попьём, попиздим.
Столик заказали на 20 человек. На семь вечера.
«Приходи обязательно. Познакомлю тебя с одной девочкой в твоем вкусе. Мы работаем вместе, она отличный дизайнер. Но у нас с ней ничего. Просто коллеги. А кликуха у неё знаешь какая? «Соска!», мой приятель ехидно так засмеялся мне в ухо.
«Соска?», я не знал, что и думать.
«Да. «Соска». Хорошее прозвище, правда?»
«Хм. Не знаю, хорошее или плохое, но многообещающее».
Конечно же, я пришел. Правда, пришёл часов в десять.
Шумный пивной бар, дымовая завеса (с 1 июля в Англии вступает в силу запрет на курение в общественных местах, ахуеть!), женский смех, шуточки про гольф…
Пятница, одним словом.
Почему-то я сразу узнал кто именно из сидящих за столом девиц та самая, пресловутая «Соска».
Глаза у неё были озорные, можно даже сказать, умеренно блядские. Типичная подвыпившая английская развратница, хуле тут!
Сделаю маленькое отступление и скажу вот что.
Молодые англичанки – это отдельная категория женщин.
Они не очень красивы, достаточно умны, свободолюбивы и… развратны шопездец.
Попробуйте на улице подойти к англичанке и сказать что-нибудь типа:
«Девушка, хай, как от вас приятно пахнет! Это последний аромат от Шанель? Могу я вас пригласить на пару дринков? Познакомимся поближе. Кстати, я – Арчи. А вас как зовут? Я знаю один очень уютный барчик совсем рядом…»
В лучшем случае будете посланы на хуй. Скорей всего с помощью интернационального «фака». Ей, блять, впадлу даже словами выразить своё возмущение. О как! На тебе мой средний палец и песдуй мимо.
Но, при этом…
Если на какой-нибудь пьянке или в пабе вы приглянулись уже принявшей пару-тройку пинт пива или «отверток» подданной Её Величества – вам ппц! Ибо развязная англичанка-феминистка в борьбе за равные с мужчинами права, будет снимать вас быстро, нагло, прицельно и именно с целью поебаццо! И ни с какой более! Ну, в точности, как мы, мужыки, себя ведем, когда выпьем. Причем ебаццо вы будете там, где этого захочет она – в туалете паба, в темном офисе, в отеле или у неё дома. Реже – в машине.
Возражения типа «мне надо в душ» или «давай не сегодня» отвергаются на корню. В вас впиваются губами, берут нежно, но жостко за мошонку и тянут за собой…
Часто даже не спрашивая анкетных данных. Хуй есть, и ладно.
К чему я это?
А-а-а, вот к чему.
«Соску» звали Айрин.
Ирка, по-нашему. Ирка – в песде дырка!
Она пила Гиннес с черносмородиновым сиропом. Типично женский напиток в Англии. Кстати, вкусный.
И выпила уже, видимо, немало, так как в глазах метался аццкий огонь, подыскивая грешника для того, чтобы уложить на раскаленную сковороду.
И тут зашёл я.
Поздоровавшись с друзьями и, будучи представленным остальной компашке, тихо сажусь на диванчик у стенки и закуриваю.
Через секунду рука «Соски» ложится мне на бедро и глаза-в-глаза происходит следующий диалог:
«Арчи, как от тебя возбуждающе пахнет! Что это за аромат?»
«Эрмес. Терре». (Опаньки! Меня хотят снять, а я даже виски не допил…)
«Обожаю горькие запахи. Здорово, что ты куришь, у тебя, наверное, и усы горькие?»
«Хочешь попробовать?» (Ебать мой лысый череп! Правь Британия морями! Боже, храни Королеву! Гандоны остались в «бардачке» или придецца на заправку заезжать…?»
«Хочу. Но не здесь. Тут мои коллеги, а они знают меня как скромную девушку…»
«Айрин, ты очаровательная…» («Хм, а что же они тебя тогда «Соской» называют…?»
«Ты на машине? Где она припаркована? Я сейчас выйду, ты через минут пять. Встретимся у твоей машины…»
«ОК» («Блять, хоть виски допью!»)
Через пять минут, подмигнув приятелю, сидевшему напротив, я встал, и по-английски, ни хуя ни с кем не прощаясь, стал пробираться к выходу.
«Удачи, дружище!», заорал вслед приятель. «Завтра расскажешь!»
Стол грохнул громким ржанием, несколько рук протянули пачки гандонов…
Уйти по-английски не удалось.
Хуле, Англия, мать её!
В машине Айрин уселась поудобнее, откинув спинку и расставив ноги настолько, насколько позволяла ширина юбки. Её рука лежала между ног, и, как мне показалась, пальчики шевелились. А может, мне просто показалось…
«Поехали в Хамстед. Я там живу. Знаешь, где это?»
«Знаю».
«Кенвуд парк знаешь?»
«Знаю».
«Вот у входа и остановишь, окей?»
«Мы идем в парк? Он же закрыт уже…»
«Эх, Арчи, это для вас, русских, он закрыт. А мы, англичане, знаем волшебные слова…Там красиво очень, пруды…».
«Иш ты, мля! Романтика, сцуконах! А мне это надо? Может пристроить прямо щас в голову…», вот такие меркантильные мысли посещали мою дурную голову. «Соска»! Да-а-а, забавно, что из этого всего получится…»
Через полчаса мы подъехали к воротам.
«Помигай фарами три раза», сказала Айрин.
Ворота начали медленно открываться. Айрин полезла в сумочку и достала десятифунтовую купюру.
«Подожди, я сам решу вопрос», доставая бумажник, сказал я-джентльмен.
«Нет. Моя идея – я плачу!»
Эмансипация, и хуй бы с ней.
Машину мы бросили недалеко от Кенвудского Дворца.
«Здесь все охранники наши, местные, из Хамстеда. Я почти всех знаю. Мы росли на одной улице…»
«А я думал, ты сюда часто с кавалерами приезжаешь».
«Нет. Не часто».
Мы шли вниз к прудам по аккуратно подстриженному стопятидесятилетнему газону.
Айрин взяла меня под руку.
«Прощай мой любимый светлый пиджак!», думал я.
«Как же от тебя пахнет…» («Ну вот, началось!» Предательское шевеление в брюках мгновенно подтвердило мою догадку.
Мы сели на скамейку на берегу пруда.
Темно и очень тихо.
На серебристой лунной дорожке мерно покачивались начинающие расцветать кувшинки. Вдалеке, перекрикивались горлицы, издавая жуткие звуки, словно кому-то перерезают горло и кровь, хрипло фонтанирует в никуда…
Романтично, блять, не то слово. Но жутковато.
«Правда, здесь классно?», Айрин достала из сумки плоскую бутылочку виски и отхлебнула.
«Будешь?»
Потом мы оба закурили.
«Ебаццо будем иль как?», в недоумении поинтересовался мой притихший в штанах хуй, словно лебедь, спрятавший голову под крыло. А то ведь я уже спать хочу…»
«А я откуда знаю? Будем, наверное. Вот щас докурим только. Эй, ты там не вздумай засыпать. Задушу гада, блять!…»
«Арчи, я скажу тебе честно, когда я была еще совсем маленькой девочкой и гуляла в этом парке, я мечтала вот так, сидя на скамейке, ночью, целоваться…с русским шпионом. Арчи, ты – шпион?»
«Говори, что шпион! Иначе, не поебёмся!», шевеление в штанах.
«Ты что, блять, какой я, к ебени матери, шпион? Я культурой и образованием занимаюсь. Думай, что говоришь!»
«Ну, как хочешь, я тебя предупредил! Клянусь своими яйцами, шпиону даст. Не шпиону – не даст!», шевеление в штанах усилилось.
Хуй негодовал!
«Айрин, милая Айрин, я не шпион. Я всю жизнь проработал в области культурных связей…»
Она чуть не плакала от досады.
«А разве не все русские, живущие и работающие в Лондоне шпионы? Я думала…»
«Что ты! Газет начиталась? И книг Флеминга?»
Я обнял её и прижал к себе.
Мы целовались взасос, до крови кусая друг другу губы.
В штанах – сплошное ликование и упорные поползновения вырваться наружу.
«Выпусти меня, сцуко! Я ей щас покажу! Ты – не шпион, так я шпион! Пусть меня целует, блять!»
«Не спеши, мой друг! Успеешь! Пусть намокнет как следует. Прелюдия важна, йоптыть, забыл? Наждака захотел?»
«Memento mori! Забыл? Да она уже течёт как последняя сучка, мля буду! Я запах даже отсюда чувствую…»
«Ладно, уговорил, гладиатор! Готовсь!»
Я полез под юбку, чтобы убедиться в правоте моего собеседника.
Авотхуй!
«Не надо, Арчи! Я не буду делать секс с тобой…»
«Доигрался мудило? Щас подожду ещё минутку и ппц. На боковую…»
«Не угрожай мне мерзавец! Задушу гандоном! В конце концов, прозвище то у неё не случайно такое. Щас утрамбуем на пососать.»
«Айрин, я хочу тебя. Посмотри, как я хочу тебя!», я взял её руку и положил на своего негодяя-шантажиста.
«Да. Чувствую. Но это ничего не значит!»
«Хуяссе! Ничего не значит. Шалава английская! Я тут стараюсь, из кожи вон лезу, а для неё это ничего не значит! Однако!
Короче, блять!
Или немедленно дашь ей в голову, или я щас так захочу ссать, что ты за вон то деревце спринтером побежишь, и опозоришься перед этой дурой! Понял, сцуко?»
«Айрин, ну что за глупости? Ты же сама меня увезла из паба…»
«Арчи, я девственница. Я буду делать секс только с мужем, только после свадьбы. Не после обручения, а именно после свадьбы…»
«Ахуеть! И не встать! Тьфу-тьфу-тьфу! Ну, скажите какая цаца! Пиздит она всё! Сунь-ка ей туда палец…»
«Заткнись!»
«Тогда всё! Я спать! Баай!»
«Айрин, но…можно же и по-другому. Поцелуй его…»
«Вот это другой разговор! От неё алкоголем не сильно несёт?
А то меня этот запах нервирует…»
«Ты что с ума сошел, Арчи? Что ты такое говоришь? Да пошёл ты…», она резко встала, но я удержал её за руку.
«Иди ва-банк! Нам терять нечего, йопанаврот! Банзай, мля!!!»
«Знаешь что? Хватит строить из себя фею! А то я не знаю, как тебя все в конторе называют? «Соска»!!! Вот и оправдывай своё прозвище маленькая сучка…»
«Занавес? Овации или фиаско? А, маэстро? Ваш прогноз!»
«Идиот! Какой же ты идиот, Арчи! «Соской» меня прозвали ещё в университете мои дебильные однокурсники. Я тогда бросила курить и несколько месяцев носила на шее соску-пустышку, которую дают младенцам. Как только мне хотелось закурить, я сосала эту соску. Понял? Идиот! Пошли в машину! Быстро!»
Загадочная страна Англия!
А хуй мой три дня со мной не разговаривал после этого. Я даже грешным делом подумал, что он умер от хохота там, в Кенвудском парке, в ту развратную английскую пятницу.
Однако вчера, в лифте отеля «Мандарин», куда я приехал на деловую встречу…
Но это уже другая история…
© armati